yelo | (не-)изменяемости пост (Reply)

Каждый день и каждый час, каждую секунду своего существования я вижу себя со стороны. Свои мысли, слова и поступки. Свою жизнь - от и до. Приобретя этот дар-наказание совершенно случайно, я так и не сумел от него избавиться. А теперь уже, честно говоря, и не хочется (в шизофрению не переросло, ну и слава богу). Потому что со стороны очень интересно - и порой даже забавно, правда-правда, - наблюдать за своими внутренними изменениями.

Взрослением или, скажем, эволюцией назвать эти процессы язык уже как-то и не поворачивается... Потому что максимум постоянного самоконтроля - и постоянные же выводы. О себе и для себя. И изменения эти не физические, конечно, тут интересного мало, - но моральные и ментальные. В отношении к осознаваемому и ощущаемому. Начиная музыкой и кухней - и заканчивая любовью и смертью: было-стало-есть. Ну или как-нибудь в этом роде.

Сознательность пристрастия (или его отсутствия) к чему-то; понимание себя по отношению к течению своей же жизни, последовательность преображения(-й)... Все это, на самом деле, гораздо ценнее, чем простая констатация - время от времени - "я сегодня не такой как вчера". Ценнее в возможности сравнить минувшее и настоящее. С получением в остатке - неизменного. Но речь сейчас не о нем, а о той самой разности: before & after. Вернее, now.

На днях я задумался о том, что же изменилось в оттенках моего существования за прошедшие - ну, возьмем пять лет. Некие принципы (любимое слово, ага) остались действительно неизменными. Никакой стохастики, никакого воздействия обстоятельств. Только укрепление внутренних позиций и отработанная стратегия их обороны. А вот в моментах, которые проще всего обозначить "нравится - нет" - особенно в искусстве... Тут все оказалось гораздо занимательней.

Например, в поэзии я когда-то был страстным поклонником бесшабашных и даже безбашенных Вийона, Есенина и Рубцова. Сегодня же читаю и цитирую Рильке, Тарковского и Бродского. Самыми значимыми именами - для себя - в прозе считал Чехова, Диккенса и Булгакова. Сейчас - Салтыков-Щедрин, Ирвинг и поздние Стругацкие. Для отдыха же стал предпочитать классическим "английским" детективам не менее классическую "американскую" сайнс-фикшн.

Музыка? Двадцатый век так и остался почти вне моих интересов, однако акцент сместился с филигранности сонат Корелли, Вивальди и Телеманна на чувственность симфоний Бетховена, Шуберта и Мендельсона. В живописи Рафаэль, Микеланджело и Да Винчи уступили место Босху, Брейгелю и Эль Греко. В кино Бертон и Коппола (после "Между") потеснили, хотя и немного, Левинсона и Сокурова. А мысли мои пробует на прочность с недавних пор уже не Ницше, а Маккиавелли.

Но все же. Даже здесь есть тот самый остаток. Неизменный - не-из-ме-ня-е-мый - не пять лет уже, но много, много дольше... Пастернак и Шекспир; Гоголь и Кафка; Бах и Малер; Чюрленис и Эшер; Тарковский и Гринуэй. Их необходимость для меня несомненна. Из мыслителей же мне хочется разговаривать и спорить со многими, но есть всего лишь один, к которому я обращаюсь всегда, когда нуждаюсь в [чьем-то] созвучии своим суждениям, - это Честертон.

Но как же все-таки судить об этом, скажем так, движении - с моей стороны? Эти изменения, кажется, очень говорящи, но важны ли они сами по себе - или важно только то, что они происходят? А неизменность (и неизменяемость) основного пусть только подтверждает эту важность?.. На самом деле, ответы на эти вопросы я для себя уже получил. Правда, интересны, скорее всего, они так же - ut semper - одному лишь мне.

А остальным - не менее "как всегда" - судить уже об этом со своей стороны. И это их право по определению: спорить и/или соглашаться ))