воедино

[yelo]

Конечно,

Вряд ли у меня [когда-либо вообще] появится повод-к - и значит

Вряд ли я буду [когда-нибудь еще] так писать...

... Грязно, измученно, ненужно...

... Но если уж все это внезапно (?) собралось в один цикл -

Пусть останется - в некоторой редакции -

Хотя бы на память.

* * *
Весна 2009 - average

I.
А когда-то все начиналось...
Пропитая в переулках жалость,
невыверенная в трамваях пошлость –
как же все это в прошлом.



А когда-то все продолжалось.

В глазах любви было – самая малость,

в сердцах было сказано – «осторожно».

В жизни – уже не отложено.

..

А когда-то все завершилось,

меня отдали на милостыню –

на милость

пробегающим и прохожим.

Впрочем, что же.

II.
Вот уже и апрель на взводе.

Вот уже и друзья в разброде.

Мы уже не вместе, вроде.

Да и я – не в твоей природе.



Вот уже показано пальцем,

вот уже намазано смальцем.

Я уже не смогу остаться,

даже если мне разорваться.



Ты опять отвечаешь в письмах.

Ты опять в телефоне завис, но –

я тебя не люблю. Правда, свистни –

и я буду с тобой по жизни...

III.
Ухожу –

от метро до маршрутки, а потом и дальше.

Ухожу, проскользив по льду и меж паутинок фальши.

Раскрошив

лоб о незыблемую твердь порогов,

распишу потом - как не знал,

не сумел узнать слишком многого.



От тебя
в наследство остался лишь шарф –

петлей на шее.

Растеряв остальное, я стал обнаженной мишенью,

что других принимает выстрелом – душа в душу.

Весна в метрополии не давит уже, а – душит.



Разобрав

чувства свои по пыльным полкам,

я оставлю прах с босых ног – стальным иголкам.

И опять (замерев от боли и ожидания),

буду рассматривать твои фото всю ночь –

вне умысла.

Вне расстояния.

IV.
Такая вот хреновая весна,

размазанная снегом по асфальту.

И южный ветер – пулей у виска –

жизнь отмеряет маленькому скальду.



Такая вот забитая любовь
(забытая, заброшенная в Лету).

На самом деле – счастья в жизни нету;
А может, «нет»? – но это не вопрос,

когда уходит в расколбас, вразнос

печальный образ глупой Желтой Сволочи,

который суть – без спора – голубой.

Но все же – есть (без чьей-то явной помощи).



Молчи, апрель. Я знаю наперед

бессовестные враки потепления...



Число единственное.

Четкий род мужской.

И невозможность скорого прозрения.

V.
Я тебя приму поутру,

я тебя поцелую – в потемках.

Ты же знаешь, что я умру.

(Успокойся, это – негромко).



Я тебя отведу – вот постель,

раздевайся. И будет нелишним

в душ сходить, понимая цель –

зная точно, что ждет в конце
приведение в действие «вышки».



Я опять кину джинсы на пол.

Ты опять остановишься у телевизора...

Слышишь? Листва за окном пробивается. Фол

без грани. Судьба вырезана.

VI.
Май уходит, блестя подсвечниками,

ты меня подставил – навечно ли?

Ты расставил меня по местам, мой хороший
(разве так можно?

).

Но остался во мне спитым и спетым:

одиночеством и рассветом –

беспризорностью и дождями
(зачем ты так с нами?

).

Год назад было просто сложно;

там, используя невозможность,

ты ушел, не собравшись с мыслями.

О любви слова не было – нет –

и точно – теперь –
не вызволить.

VII.
Снова знакомый –

лицо в лицо.

Слово в слово.



Снова попытка

неудачная.

Но – видимо –
значимая.



Снова рассвет

донельзя бережный.

Ветреный, нежный.



Снова роса

на камнях невидимая.

Видимо,

видимо.

март-май 2009